Стихи

[RIDDLE 4 884]

искал, не нашёл темы.

я особо не фанат стихов, но иногда бывает, если под руку попадётся то, что читабельно))))

 

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель -
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель…
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: – работа…быт…дела…
Кто хочет слышать- всё же должен слушать…
А на бегу- заметишь лишь тела…
Остановитесь…чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем – по уму…
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться..

Как много тех, с кем можно говорить.
Как мало тех, с кем трепетно молчание.
Когда надежды тоненькая нить
Меж нами, как простое понимание.

Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомнения.
Как мало тех, с кем можно узнавать
Себя, как нашей жизни отражение.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали.
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдем,
Кому душОй и сердцем слепо верим.
Кого мы непременно позовем,
Когда беда откроет наши двери.

Как мало их, с кем можно – не мудря.
С кем мы печаль и радость пригубили.
Возможно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили.

© Эдуард Асадов

[_Gaben_ 1 655]

Не сторонник стихов, но вот что я у себя храню 

 

 

Я строю мысленно мосты,

их измерения просты,

я строю их    из пустоты ,

Чтобы идти туда, где ты...

Мостами землю перекрыв , 

я так тебя и не нашел .

Открыл глаза - а там обрыв

Мой путь закончен,  я пришел 

 

   Эти так меня цепляют ! ! ! 

[RIDDLE 4 884]

 

 

Не сторонник стихов, но вот что я у себя храню 

жутко))) 

[_Gaben_ 1 655]

RIDDLE,  Ну скажииии , да !?

[ЛенаР 6 064]

Спасибо всем, кто нам мешает,
Кто нам намерено вредит,
Кто наши планы разрушает,
И нас обидеть норовит!

О, если б только эти люди
Могли понять, какую роль
Они играют в наших судьбах,
Нам, причиняя эту боль!

Душа, не знавшая потери,
Душа, не знавшая обид,
Чем счастье в жизни будет мерить?
Прощенья радость, с чем сравнит?

Ну, как мудреть и развиваться
Без этих добрых злых людей?
Из ими созданных препятствий
Возникнут тысячи идей,

Наполненных добром и светом!
И повторю я им сто раз:
СПАСИБО ВАМ за всё за ЭТО,
Ну, что б мы делали без ВАС!

 

 

В. Гафт

 

В. Гафт

[ЛенаР 6 064]

Живых всё меньше в телефонной книжке,
Звенит в ушах смертельная коса,
Стучат всё чаще гробовые крышки,
Чужие отвечают голоса.
Но цифр этих я стирать не буду
И рамкой никогда не обведу.
Я всех найду, я всем звонить им буду,
Где б ни были они, в раю или в аду.
Пока трепались и беспечно жили —
Кончались денно-нощные витки.
Теперь о том, что недоговорили,
Звучат, как многоточия, гудки.

© Валентин Гафт, 19 цитат

[Кекспирог 1 628]

Я узнал, что у меня есть огромная семья

И тропинка и лесок, в поле каждый колосок

Речка...... Небо голубое-это всё моё, родное!!!!!!

Всех люблю на свете я,это Родина-МОЯ!!! Ь

[_Gaben_ 1 655]

Еще что храню !

 

 

 

Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится,

говорит Господу: прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!

Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,

перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение истина Его.

Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,

язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.

Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится:

только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым.

Ибо ты сказал: Господь упование мое; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим;

не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему;

ибо Ангелам Своим заповедает о тебе охранять тебя на всех путях твоих:

на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею;

на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона.

За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое.

Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его,

долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое.

[ЛенаР 6 064]

Я всегда твердил, что судьба - игра.Что зачем нам рыба, раз есть икра.Что готический стиль победит, как школа,как способность торчать, избежав укола.   Я сижу у окна. За окном осина.   Я любил немногих. Однако - сильно.Я считал, что лес - только часть полена.Что зачем вся дева, если есть колено.Что, устав от поднятой веком пыли,русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.   Я сижу у окна. Я помыл посуду.   Я был счастлив здесь, и уже не буду.Я писал, что в лампочке - ужас пола.Что любовь, как акт, лишина глагола.Что не знал Эвклид, что сходя на конус,вещь обретает не ноль, но Хронос.   Я сижу у окна. Вспоминаю юность.   Улыбнусь порою, порой отплюнусь.Я сказал, что лист разрушает почку.И что семя, упавши в дурную почву,не дает побега; что луг с полянойесть пример рукоблудья, в Природе данный.   Я сижу у окна, обхватив колени,   в обществе собственной грузной тени.Моя песня была лишина мотива,но зато её хором не спеть. Не диво,что в награду мне за такие речисвоих ног никто не кладёт на плечи.   Я сижу в темноте; как скорый,   море гремит за волнистой шторой.Гражданин второсортной эпохи, гордопризнаю я товаром второго сортасвои лучшие мысли, и дням грядущимя дарю их, как опыт борьбы с удушьем.   Я сижу в темноте. И она не хуже   в комнате, чем темнота снаружи. 

Бродский

[Кекспирог 1 628]

«Нет, я не Байрон, я другой…» Михаил Лермонтов

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум немного совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я — или бог — или никто!

[McKenzy 202]

Кто кончил жизнь трагически, — тот истинный поэт!
А если в точный срок — так в полной мере!
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».

А в 33 — Христу (он был поэт, он говорил:
«Да! Не убий!» Убьёшь — везде найду, мол!)...
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
И гвозди в лоб, чтоб ни о чём не думал.

С меня при слове «37» в момент слетает хмель.
Вот и сейчас вдруг холодом подуло —
Под этот год и Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лёг виском на дуло.

Задержимся на цифре 37. Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или-или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно,
А в тридцать семь — не кровь, да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.

Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И ранят в кровь свои босые души.

На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е».
«Укоротить поэта!» — вывод ясен.
«И нож в него!» — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр!
Томитесь, как наложницы в гареме:
Срок жизни увеличился — и может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время.

Источник: http://otblesk.com/vysotsky/-kto-ko.htm

[монах 801]

Фрибордист, проделав сальто,

Оказался неупруг,

Извлекая из асфальта

Головою гулкий звук. 

 

В общепите как-то дед

Скушал комплексный обед,

И теперь не платит дед

Ни за газ и ни за свет... 

[монах 801]

Маленький мальчик в лесу потерялся...

Вкусный подарок медведю достался. 

[монах 801]

Ыыыыыыыыыыыыы

[TideJay 1 904]

RIDDLE, тема отличная! 

 

И я поделюсь...

 

Вы помните,
    Вы все, конечно, помните,
    Как я стоял,
    Приблизившись к стене,
    Взволнованно ходили вы по комнате
    И что-то резкое
    В лицо бросали мне.
    
    Вы говорили:
    Нам пора расстаться,
    Что вас измучила
    Моя шальная жизнь,
    Что вам пора за дело приниматься,
    А мой удел -
    Катиться дальше, вниз.
    
    Любимая!
    Меня вы не любили.
    Не знали вы, что в сонмище людском
    Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
    Пришпоренная смелым ездоком.
    
    Не знали вы,
    Что я в сплошном дыму,
    В развороченном бурей быте
    С того и мучаюсь, что не пойму -
    Куда несет нас рок событий.
    
    Лицом к лицу
    Лица не увидать.
    Большое видится на расстоянье.
    Когда кипит морская гладь,
    Корабль в плачевном состоянье.
    
    Земля - корабль!
    Но кто-то вдруг
    За новой жизнью, новой славой
    В прямую гущу бурь и вьюг
    Ее направил величаво.
    
    Ну кто ж из нас на палубе большой
    Не падал, не блевал и не ругался?
    Их мало, с опытной душой,
    Кто крепким в качке оставался.
    
    Тогда и я
    Под дикий шум,
    Но зрело знающий работу,
    Спустился в корабельный трюм,
    Чтоб не смотреть людскую рвоту.
    Тот трюм был -
    Русским кабаком.
    И я склонился над стаканом,
    Чтоб, не страдая ни о ком,
    Себя сгубить
    В угаре пьяном.
    
    Любимая!
    Я мучил вас,
    У вас была тоска
    В глазах усталых:
    Что я пред вами напоказ
    Себя растрачивал в скандалах.
    
    Но вы не знали,
    Что в сплошном дыму,
    В развороченном бурей быте
    С того и мучаюсь,
    Что не пойму,
    Куда несет нас рок событий...
    . . . . . . . . . . . . . . .
    
    Теперь года прошли,
    Я в возрасте ином.
    И чувствую и мыслю по-иному.
    И говорю за праздничным вином:
    Хвала и слава рулевому!
    
    Сегодня я
    В ударе нежных чувств.
    Я вспомнил вашу грустную усталость.
    И вот теперь
    Я сообщить вам мчусь,
    Каков я был
    И что со мною сталось!
    
    Любимая!
    Сказать приятно мне:
    Я избежал паденья с кручи.
    Теперь в Советской стороне
    Я самый яростный попутчик.
    
    Я стал не тем,
    Кем был тогда.
    Не мучил бы я вас,
    Как это было раньше.
    За знамя вольности
    И светлого труда
    Готов идти хоть до Ла-Манша.
    
    Простите мне...
    Я знаю: вы не та -
    Живете вы
    С серьезным, умным мужем;
    Что не нужна вам наша маета,
    И сам я вам
    Ни капельки не нужен.
    
    Живите так,
    Как вас ведет звезда,
    Под кущей обновленной сени.
    С приветствием,
    Вас помнящий всегда
    Знакомый ваш
     Сергей Есенин.

[RIDDLE 4 884]

В землянке

Огонек чадит в жестянке,

Дым махорочный столбом...

Пять бойцов сидят в землянке

И мечтают кто о чем.

 

В тишине да на покое

Помечтать оно не грех.

Вот один боец с тоскою,

Глаз сощуря, молвил: "Эх!"

 

И замолк, второй качнулся,

Подавил протяжный вздох,

Вкусно дымом затянулся

И с улыбкой молвил: "Ох!"

 

"Да",- ответил третий, взявшись

За починку сапога,

А четвертый, размечтавшись,

Пробасил в ответ: "Ага!"

 

"Не могу уснуть, нет мочи! -

Пятый вымолвил солдат. -

Ну чего вы, братцы, к ночи

Разболтались про девчат!"

[RIDDLE 4 884]

Есенин.С.А.

Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.

Пусть твои полузакрыты очи,
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь,—
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер...»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

4 декабря 1925

[Yaga 4 472]

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

 

Марина Цветаева

[Космос80 369]

Ёжик, зверек из леса,
С виду вполне нормальный.
Но если к нему приглядеться -
Есть у него аномалии:

Иголки торчат из тела,
В разные, причем, стороны..
Но разве ж это дело,
Что ему всё дозволено!

Попробуй, дотронься пальцем:
Дырку проткнешь мгновенно!
Вот если б он был зайцем -
Было бы лучше, наверное:

Скакал бы ушастый по лесу,
Косил бы лиловым глазом..
А то с иголками ползает!
И косит под дикобраза!

Нет, ёжик - зверь беспонтовый.
Нет в нём ни шерсти, ни мяса..
С виду шарообразный
И очень колючий, зараза!

[RIDDLE 4 884]

[Yaga 4 472]

 

        Я только малость объясню в стихе -

	На все я не имею полномочий...

	Я был зачат, как нужно, во грехе -

	В поту и нервах первой брачной ночи.
 

	Я знал, что, отрываясь от земли,-

	Чем выше мы, тем жестче и суровей;

	Я шел спокойно прямо в короли

	И вел себя наследным принцем крови.
 

	Я знал - все будет так, как я хочу,

	Я не бывал внакладе и в уроне,

	Мои друзья по школе и мечу

	Служили мне, как их отцы - короне.
 

	Не думал я над тем, что говорю,

	И с легкостью слова бросал на ветер -

	Мне верили и так, как главарю,

	Все высокопоставленные дети.
 

	Пугались нас ночные сторожа,

	Как оспою, болело время нами.

	Я спал на кожах, 

	И злую лошадь мучил стременами.
 

	Я знал - мне будет сказано: "Царуй!" -

	Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.

	И я пьянел среди чеканных сбруй,

	Был терпелив к насилью слов и книжек.
 

	Я улыбаться мог одним лишь ртом,

	А тайный взгляд, когда он зол и горек,

	Умел скрывать, воспитанный шутом,-

	Шут мертв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!..
 

	Но отказался я от дележа

	Наград, добычи, славы, привилегий:

	Вдруг стало жаль мне мертвого пажа,

	Я объезжал зеленые побеги...
 

	Я позабыл охотничий азарт,

	Возненавидел и борзых, и гончих,

	Я от подранка гнал коня назад

	И плетью бил загонщиков и ловчих.
 

	Я видел - наши игры с каждым днем

	Все больше походили на бесчинства,-

	В проточных водах по ночам, тайком

	Я отмывался от дневного свинства.
 

	Я прозревал, глупея с каждым днем,

	Я прозевал домашние интриги.

	Не нравился мне век, и люди в нем

	Не нравились,- и я зарылся в книги.
 

	Мой мозг, до знаний жадный, как паук,

	Все постигал: недвижность и движенье,-

	Но толка нет от мыслей и наук,

	Когда повсюду им опроверженье.
 

	С друзьями детства перетерлась нить,

	Нить Ариадны оказалась схемой.

	Я бился над словами "",

	Как над неразрешимою дилеммой.
 

	Но вечно, вечно плещет море бед,-

	В него мы стрелы мечем - в сито просо,

	Отсеивая призрачный ответ

	От вычурного этого вопроса.
 

	Зов предков слыша сквозь затихший гул,

	Пошел на зов,- сомненья крались с тылу,

	Груз тяжких дум наверх меня тянул,

	А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
 

	В непрочный сплав меня спаяли дни -

	Едва застыв, он начал расползаться.

	Я пролил кровь, как все,- и, как они,

	Я не сумел от мести отказаться.
 

	А мой подъем пред смертью - есть провал.

	Офелия! Я тленья не приемлю.

	Но я себя убийством уравнял

	С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.
 

	Я Гамлет, я насилье презирал,

	Я наплевал на датскую корону,-

	Но в их глазах - за трон я глотку рвал

	И убивал соперника по трону.
 

	Но гениальный всплеск похож на бред,

	В рожденьи смерть проглядывает косо.

	А мы все ставим каверзный ответ

	И не находим нужного вопроса.

 

[RIDDLE 4 884]

 

 

Я только малость объясню в стихе -

тяжелые для меня   

[Yaga 4 472]

RIDDLE,

а я очень люблю Высоцкого :tender:

[RIDDLE 4 884]

 

 

а я очень люблю Высоцкого

безусловно, я тоже, но........ , впрочем как и у любого автора   

[Yaga 4 472]

RIDDLE,

да, есть что то, что не нравится безусловно

Нам ни к чему сюжеты и интриги,- 	Про все мы знаем, про все, чего ни дашь. 	Я, например, на свете лучшей книгой 	Считаю кодекс уголовный наш. 	И если мне неймется и не спится 	Или с похмелья нет на мне лица - 	Открою кодекс на любой странице, 	И не могу, читаю до конца. 	Я не давал товарищам советы, 	Но знаю я - разбой у них в чести. 	Вот только что я прочитал про это: 	Не ниже трех, не свыше десяти. 	Вы вдумайтесь в простые эти строки,- 	Что нам романы всех времен и стран! 	В них все - бараки, длинные, как сроки, 	Скандалы, драки, карты и обман. 	Сто лет бы мне не видеть этих строчек - 	За каждой вижу чью-нибудь судьбу! 	И радуюсь, когда статья - не очень: 	Ведь все же повезет кому-нибудь... 	И сердце бьется раненою птицей, 	Когда начну свою статью читать. 	И кровь в висках так ломится, стучится, 	Как мусора, когда приходят брать.